пыльные губы

сухие руки шелушат твою кожу
трут твои вены
до них доходит речь вина подороже
и водки за восемь сот
мой язык стоит на бордюре зубов
и ныряет в аквариум деcен
он нашел свою тезку и не отпускает.
мои глаза фотографируют на сотку.
о, цаловать твои пыльные губы.
цаловать.
губы, губы.
круглые, кудрявые
громадные глаза
смуглые и белые составы твоих зуб
цаловать, цаловать твои пыльные губы
губы, губы, губы, губы.
я по забору бегаю, по суставу гланд
и запускаю пальцы, хочешь ты или нет,
в тамбур твоих волос.
целовать твои пыльные губы.
целовать твои пыльные губы.
целовать.
это любовь.
я целую восемнадцатилетнюю
девственность,
зелёную невесомость,
азиатский вес бараний,
но такой человечный.
я целую младенца,
естественно
по морали.
это мое
быть благодарным
такой ответственности.
это любовь.
"WE ARE"
мы были неизведаны как переулок,
в ночь.
ведомы как стан от ног,
наши внуки могли не знать молитв
‘о, РУН - НАТЛУС'
мы обливались блеском неоновых ламп,
нас таскал по рунам городов
и новых peev
пока ещё, всё еще атлас.
мы были во времени пост ироний, сорта продавал пост policiy,
нами правил маркетинг, доставка булок, do-stuff-ka.
нас застала боль, достали старые мысли.
мы хотели больше любви, но были не нужны.
хотели устроить likbez, но любая попытка порождала бес насилия
хотели love, но все мы писали на русском.
были обломком большой страны,
все боялись сказать нам,
что завтра
огрызки совка побегут под снос.
в словах, мы имели металлический привкус,
мы им смаковали.
а ржавый ошмёток брали как жигу
для мутагенных цигарок.
мы были ничтожны
и этим мы были прекрасны.
были накурены,
были буранами бежих солнц.
были уперты как james brown,
сюрны как закон.
веселые юноши,
то ли крупные бездари, то ли боги.
были красивы, как корень молитв, крепкие как Chinaski,
смелые как белая вода,
слабые как Chinaski.
были накурены,
были как kaspi gold
раздавались всему и всем
пили зыбучее кофе, любили левое, всякое, что принято, potroshitt!
мы целовались под два аккорда,
три аккорда,
под звук унитазного слива,
кашель пожарных сигнализаций,
под шум акорды, доносящийся из колонок,
мы целовались под стук стаканов,
(коп) стаканов, кöп стаканов.
мы целовались так, как могло бы нам показаться, могли бы так
целоваться,
боги.
мы пили много о том, как люди хранят стояком свои мысли в
презервативе,
хотели, чтобы все порвали с этим, но оставались в подвале своих затей.
мы так много слали хороших людей на симптомы других, что были
замечены
сухим остатком шипучей войны и утренней смекты.
настоящие хулиганы - настоящие трусы, crees
мы трусы, crees.
все трусы, crees.
я настоящий трус, раз еще не сжал твою руку, crees
только больше так не дыши на меня,
чутьё звериное, молоко, просто crees
только засмотрись на меня,
на то, как гардины и шторы прячут нас, ssombakovv,
засмотрись на наш неоновый бумер, сrees.
как ты всаживаешь моим губам арест, crees.
как я плачу за проезд своим резким vidonom, rezkim рёвом,
как тоскует по тебе,
теқ-қана techno диджейский сэт,
засмотрись на то,
ну же, crees,
как терпеть мне надоест, как сожму живот и спою тебе наркоту.
это любовь.