Высыхало молоко на губах, заметало дороги снегом,
Хоронили на пустых площадях тех, кто выжил и вернулся с рассветом.
Оставляя за собой тишину, как последнюю надежду на чудо,
Дети мёрзнут в озверевшем лесу, потерявшие себя и друг друга.
Заколдованный таинственный мир, заколдованные окна и двери.
Мы попрятались в потёмках квартир, не найдя себе ни места ни цели.
Этой ночью снова был звездопад, на него глазели норы и щели.
Bам осталась только выжженная трава, нам остались только дни и недели.
Так горит степь, я вижу, так горит степь, я слышу,
Так горит степь, я знаю, так горит степь.
Так горит степь, я вижу, так горит степь, я слышу,
Так горит степь, я помню, так горит степь.
Песни юга и севера на перекрёстках дорог,
Где нет понятия времени, но есть понятие - пожизненный срок.
Все революции сдохли, все города обречены
На то, чтобы копить в себе ужас и боль, ужас и боль.
А космонавты летают, они не знают тепла,
Им снится Чёрное море, хотя вокруг только холод и мгла.
Они забыли про нежность и притяжение Земли,
Лишь только яркие точки на бесконечном пути.
Так горит степь, я вижу, так горит степь, я слышу,
Так горит степь, я знаю, так горит степь.
Так горит степь, я вижу, так горит степь, я слышу,
Так горит степь, я помню, так горит степь.
Забинтованные мысли, слова, псы юродивые, пляски и стоны,
Bезнакомая чужая земля за колючей пеленой этой зоны.
За хрустальными осколками снов, погребённых под руинами воли,
Это утро наступает, и ты его ждёшь под колёсами сомнительной доли.
А здесь судорогой сводило мосты и кусками затиралося детство,
Суеверные косые дожди превращали грязь в калёное тесто.
Этой ночью снова был звездопад, на него глазели норы и щели,
Bам осталась только выжженная трава, нам остались только дни и недели.
Так горит степь, я вижу, так горит степь, я слышу,
Так горит степь, я знаю, так горит степь.
Так горит степь, я вижу, так горит степь, я слышу,
Так горит степь, я помню, так горит степь.