Когда на жизненный расклад
ретроспективный бросишь взгляд,
немало в прошлом станет в ряд
достойных картин.
Но с каждым годом все пестрей
роятся в памяти моей
те дни, когда я вел себя как полный кретин.
Тому назад уж много лет
я был с девицей тет-а-тет,
сплошной интим, неяркий свет
и мягкий диван.
Она пылала как в огне,
прильнув доверчиво ко мне,
а я всю ночь стихи читал ей вслух, как болван.
Наутро едем с ней в метро —
вдруг бес толкнул меня в ребро
и страсть пронзила все нутро
пружиной стальной.
И польщена, и смущена,
она шептала мне «не на…»,
а я при всех с руками к ней полез, как больной.
Потом она жила с другим,
а я приперся в гости к ним.
Уж первый час, а там второй
и третий пробил.
Им в койку лечь нет терпежу,
а я никак не ухожу,
сижу и, знай, чаек себе цежу, как дебил.
Она пошла стелить кровать,
мол, оставайся ночевать,
но тут я встал, сказал: «Плевать,
ведь мне не в напряг!»
Домой добрался где-то в семь
и, чтоб покончить с этим всем,
штук сто пилюль снотворных проглотил, как дурак.
Но, видно, жребий мой счастлив —
меня свезли на «скорой» в Склиф,
и, душу наскоро промыв,
спихнули с небес.
А я лежал и встать не мог,
и, тупо глядя в потолок,
чему-то улыбался, как последний балбес.