Когда с тобой мы встретились

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела,
И в парке тихо музыка играла.
А было мне тогда еще совсем немного лет,
Но дел уже наделал я не мало.
Лепил я скок за скоком, а наутро для тебя
Бросал хрусты налево и направо.
А ты меня любила и часто говорила:
«Житье блатное хуже чем отрава!»
Но дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где вечно солнышко смеется,
А с ними мое счастье улетело навсегда,
И понял я — оно уж не вернется.
Я помню, как с Форшмаком ты стояла на скверу,
Он был бухой, обняв тебя рукою,
Тянулся целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.
Во мне все помутилось, и сердце так забилось,
И я, как этот фраер, зашатался.
Не помню, как попал в кабак, и там кутил, и водку пил,
И пьяными слезами обливался.
Однажды как-то ночью я встал вам на пути.
Узнав меня, ты сильно побледнела.
Его я попросил тогда в сторонку отойти —
И сталь ножа зловеще заблестела.
Потом я только помню как мелькали фонари,
И мусора в саду кругом свистели.
Всю ночь я прошатался у причалов до зари,
А в спину мне глаза твои глядели.
Любовь свою короткую хотел залить я водкою
И воровать боялся, как ни странно,
Но влип в исторью глупую, задержан опергруппою
был взят я на бану у ресторана.
И вот меня постригли, костюмчик унесли,
На мне теперь тюремная одежда.
Квадратик неба синего и звездочка вдали
Сверкают мне, как слабая надежда.
Сидел я в вне сознанке, ждал от силы пятерик,
Когда внезапно вскрылось это дело…
Зашел ко мне шапиро, мой защитничек-старик,
Сказал: «Не миновать тебе расстрела!»
А завтра мне зачтется мой последний приговор
И снова, детка, встретимся с тобою.
А утром поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою.